Спасибо, баба Настя!

                            

          Это было З0 лет назад. Мы с мужем   вернулись в большое село Грюнхайде, что в Восточной Пруссии, где работали учителями, после того, как муж год отслужил в армии, а я с маленьким сынишкой ждала его у родителей в Даугавпилсе. 

          В селе был детский сад-ясли, туда в  августе мы и определили Андрюшу. Я страдала, думая, как ему  будет плохо без меня.

          На коляске «тяни-толкай» мы приехали в садик. Посреди игровой комнаты на низком стуле восседала баба Настя. Рядом с нею лежал «тапок», старый непарный шлепанец. Про него мне уже рассказывали. «Вот сейчас я тебя тапкой!» - это была проверенная педагогика нянечки младшей группы. Когда баба Настя двигалась,  "педагогический инструмент" торчал из кармана ее застиранного белого халата. Я отпустила свое чадо, затворила дверь и зарыдала.

          Ни для кого не была секретом еще одна жестокость  бабы Насти. После тихого часа она вытаскивала малышей из кроваток, сажала на горшок, а «новобранцев» привязывала длинными вафельными полотенцами к  металлическим ножкам. Все это происходило до «гигиенической революции», когда памперсов не существовало. Малыши быстро усваивали две вещи. Чтобы получить свободу надо первое: «сходить», второе: «сообщить» об этом  няне. Развитие шло ускоренными темпами...

          Выбора не было, и каждое утро,  утирая слезы,  я оставляла своего годовалого тостяка на попечение  суровой общей няни.

          Приближалось первое сентября, надо было думать о работе, и я утешалась тем, что Андрюша в садике не плачет. Солнечным уже немного осенним утром, переодев сына в легкую одежду, я открыла дверь комнаты, где, как всегда в центре, сидела няня Настя. Андрюша побежал, упал на четвереньки, поднялся,  уткнулся лицом ей в колени и замер... Баба Настя опустила ладони ему на спинку. Через минуту легонько его оттолкнула и протянула руки следующему малышу.  Снова в слезах, но уже от ревности я поспешила  на улицу. 

...Прошло тридцать лет. Муж стал профессором и утвердился в своем родном Даугавпилсе, но так случилось, что сын  живет в Инстербурге,  а село Грюнхайде в получасе езды от Инстербурга.  Мы разлучены границами, и мне стоит большого труда один раз в год на несколько дней вырываться в Инстербург, чтобы  обнять внучек...   

          Отпуск получился в ноябре, и я поехала в Инстербург,  чтобы оказаться там, когда у сына будут праздничные выходные дни. Мы  раньше мечтали, а на этот раз решили , наведаться в Грюнхайде. Тепло одели старшую  внучку Аннушку, приготовили бутерброды и термос, невестка осталась с маленькой Таней дома, а мы втроем на поезде, состоящем из одного вагона, включая дизельное отделение, приехали в село.

          Каково было мое изумление, когда на перроне мы увидели няню Настю! Она встречала кого-то из своей семьи, но узнала меня и вспомнила имя: «А это Андрей?». Она не была старушкой! Няне Насте на вид не было и семидесяти, значит, тридцать лет назад ей не было и сорока. Я со стыдом подумала, что тогда мы, юные мамочки,   к ней обращались: «Баба Настя!». «Вы надолго?» - спросила Настя.  «На четыре часа. Этим же дизелем, когда он пойдет из Тильзита, поедем обратно».

          Мы обошли село, побывали у осевшего финского домика, в котором жили, сфотографировались рядом со школой и, наконец, устроились на веранде детского сада. Седьмого ноября детский сад пустовал, и Аннушка бросилась к качелям. Было холодно, сын, оказывается, припас четвертинку водки, никогда еще водка не была так вкусна и уместна. Мы  говорили о любви, о достоинстве, много смеялись.

          На вокзал пришли за десять минут до прибытия поезда. Там нас уже ждала няня Настя с большим пакетом отборных зимних яблок. Мы кого-то попросили нас сфотографировать. Есть эта фотография: Баба Настя в желтом деревенском платочке и мы с нею рядом.

2001-2006 год