Это было
З0 лет назад. Мы с мужем вернулись в большое село Грюнхайде, что в
Восточной Пруссии, где работали
учителями, после того, как муж год отслужил в армии, а я с маленьким сынишкой
ждала его у родителей в Даугавпилсе.
В селе был детский сад-ясли,
туда в августе мы и определили Андрюшу.
Я страдала, думая, как ему будет плохо
без меня.
На коляске «тяни-толкай»
мы приехали в садик. Посреди игровой комнаты на низком стуле восседала баба
Настя. Рядом с нею лежал «тапок», старый непарный шлепанец. Про него мне уже
рассказывали. «Вот сейчас я тебя тапкой!» - это была проверенная педагогика
нянечки младшей группы. Когда баба Настя двигалась, "педагогический инструмент" торчал из
кармана ее застиранного белого халата. Я отпустила свое чадо, затворила дверь и
зарыдала.
Ни для кого не была
секретом еще одна жестокость бабы Насти.
После тихого часа она вытаскивала малышей из кроваток, сажала на горшок, а
«новобранцев» привязывала длинными вафельными полотенцами к металлическим ножкам. Все это происходило до
«гигиенической революции», когда памперсов не существовало. Малыши быстро
усваивали две вещи. Чтобы получить свободу надо первое: «сходить», второе:
«сообщить» об этом няне. Развитие шло
ускоренными темпами...
Выбора не было, и каждое
утро, утирая слезы, я оставляла своего годовалого тостяка на
попечение суровой общей няни.
Приближалось первое
сентября, надо было думать о работе, и я утешалась тем, что
Андрюша в садике не плачет. Солнечным уже немного осенним утром, переодев сына
в легкую одежду, я открыла дверь комнаты, где, как всегда в центре, сидела няня
Настя. Андрюша побежал, упал на четвереньки, поднялся, уткнулся лицом ей в колени и замер... Баба
Настя опустила ладони ему на спинку. Через минуту легонько его оттолкнула и
протянула руки следующему малышу. Снова в слезах, но уже
от ревности я поспешила на улицу.
...Прошло тридцать лет.
Муж стал профессором и утвердился в своем родном Даугавпилсе, но так случилось,
что сын живет в Инстербурге, а село Грюнхайде в получасе езды от Инстербурга. Мы разлучены границами, и мне стоит большого
труда один раз в год на несколько дней вырываться в Инстербург, чтобы обнять внучек...
Отпуск получился в
ноябре, и я поехала в Инстербург, чтобы
оказаться там, когда у сына будут праздничные выходные дни. Мы раньше
мечтали, а на этот раз решили , наведаться в Грюнхайде. Тепло
одели старшую внучку Аннушку,
приготовили бутерброды и термос, невестка осталась с маленькой Таней дома, а мы
втроем на поезде, состоящем из одного вагона, включая дизельное отделение, приехали
в село.
Каково было мое
изумление, когда на перроне мы увидели няню Настю! Она встречала кого-то из
своей семьи, но узнала меня и вспомнила имя: «А это Андрей?». Она не была
старушкой! Няне Насте на вид не было и семидесяти, значит, тридцать лет назад
ей не было и сорока. Я со стыдом подумала, что тогда мы, юные мамочки, к ней обращались: «Баба Настя!». «Вы
надолго?» - спросила Настя. «На четыре
часа. Этим же дизелем, когда он пойдет из Тильзита, поедем обратно».
Мы обошли село, побывали
у осевшего финского домика, в котором жили, сфотографировались рядом со школой
и, наконец, устроились на веранде детского сада. Седьмого ноября детский сад
пустовал, и Аннушка бросилась к качелям. Было холодно, сын, оказывается, припас
четвертинку водки, никогда еще водка не была так вкусна и уместна. Мы говорили о любви, о достоинстве, много
смеялись.
На вокзал пришли за
десять минут до прибытия поезда. Там нас уже ждала няня Настя с большим пакетом
отборных зимних яблок. Мы кого-то попросили нас сфотографировать. Есть эта
фотография: Баба Настя в желтом деревенском платочке и мы с нею рядом.
2001-2006 год
.jpg)
